Идиллию как всегда нарушает какая-нибудь сволочь.

– Кай Морган?

Позади меня на каменной брусчатке, покрывавшей мост, стояла высокая худая фигура посыльного в униформе Гильдии авантюристов.

– Да. Чем могу помочь?

– Вам пакет! Распишитесь.

Получив плотный пакет из тонко выделанной кожи, скрепленный золотым шнурком и увесистой печатью, я едва не присвистнул от удивления. Пакет был весьма тяжелым!

Расписавшись в получении, я лишь на пару секунд отвел взгляд, и, когда я хотел спросить посыльного, то непроизвольно вздрогнул. Человек в строгой униформе буквально испарился. Если это стигма невидимости то как минимум фиолетового ранга!

Пришлось сворачивать снасти и возвращаться в кузню. Тем более Норд просил к одиннадцати прийти в трактир «У погибшего авантюриста».

Гнома в кузне не оказалось, а посему я навострил свои стопы в выше именованное заведение, тем более что вчера завозили свежее пиво из внешнего мира!

Вышибала Ланс приветливо кивнул головой и указал на дверь к отдельным кабинетам:

– Седьмой, дверь справа!

Довольно большая комната и стол, ломящийся от яств и выпивки.

– Что, проголодался, салага?! – Норд радостно заржал, едва не расплескав из оловянной кружки пенное пиво.

Помимо гнома также присутствовала чета де Сталь и бывшая соратница, а ныне глава Лекарского корпуса, Элеонора, известная среди авантюристов как Кровавая Леди. За что она заслужила такое себе имя, я так и не смог узнать. Возможно, специфика профессии.

Мне на плечи легли тонкие женские руки, а в спину уперлась крепкая грудь молодой красавицы, плотно прижатая корсетом.

Однако от ее привычки игриво кусать за ухо я едва не подпрыгнул.

– Присаживайтесь, потом еще наворкуетесь! Никуда он не денется, рыжая!

Дружный смех.

Около часа все только ели и слушали истории старшей троицы отставников-ветеранов. После чего стол наспех очистили, и передо мной поставили шкатулку красного дерева с гербовым вензелем моего маркизата.

По спине пробежал холодок.

– Что замер, салага? Открывай! Не каждый день тебе из дома подарки приходят.

Щелкнул замок, стоило только прикоснуться к шкатулке, а после по ней пробежали искорки магической гравировки, не заметной с первого взгляда. С легким щелчком крышка слегка приподнялась.

На белой ткани лежало сложенное в конверт письмо с сургучной печатью. Стоило мне взять письмо, снова раздался щелчок и в крышке открылась тонкая планка двойного дна. Отложив конверт, я приподняв ее и с недоумением посмотрел на широкий перстень-печатку с гербовым вензелем, широкую серебряную пряжку с гербом и плотный конверт с бумагами.

– Читай давай! Второй год ждем этого момента. – Усмехнулся Норд моей нерешительности.

Глубоко вздохнув, я вскрыл печать на письме.

Письмо содержало всего несколько строчек, написанных аккуратным почерком отца:

«Здравствуй, сын. Я и твоя дорогая матушка гордимся, что ты смог добиться всего этого в столь раннем возрасте. Чтобы избежать тлетворного влияния двора и подковерных интриг, о тебе ничего не было известно, и растить мне пришлось тебя в тех условиях. Когда ты вернешься домой, мы устроим долгий разговор и разопьем бутылку темного эльфийского аркана. В шкатулке ты найдешь перстень и документы с наследуемым титулом маркиза по старшей линии.

Твой любящий отец, маркиз Морган, авантюрист высшей категории Дракона, известный также как Тихая Погибель.

P.S. О последнем особо лучше не распространяться, враги есть у всех».

Я поднял тяжелый взгляд на лыбящихся Норда и Грина.

Десяток-другой странностей тут же пропал, а вот настроение было испорчено безвозвратно.

– Я дошел сам, или меня вели?

– Вели, но не вмешивались. Не каждый день поступает просьба от столь влиятельных людей, чтобы их чадо сумели обучить в столь короткий срок, не распространяясь, кто ты и откуда.

– Вела тебя я. – Элеонора поставила на стол пустой бокал. – Вмешаться мне пришлось, когда тебя взяли «тепленьким» в нейтральной территории вразрез с запретом «о причинении вреда в переходных зонах».

Элеонора встала из-за стола и, крутанувшись вокруг своей оси, поплыла подобно восковой свече в пламени костра. Не прошло и минуты, как передо мной оказался мой самый страшный кошмар, случившийся за всю мою жизнь.

Девочка-суккуб мило улыбалась, сияя кроваво-красными глазами.

– Когда мне было двадцать, я только-только вживила стигму «Оборотень» и не знала, что, убив высшего демона, уже не смогу очистить стигму, чтоб приобрести другой облик.

– А почему девочка? – невольно вырвался у меня вопрос.

– Мой возраст должен соответствовать возрасту измененного облика. Есть писаные и неписаные законы, которые мне не изменить. Стигмы тоже ставила я.

– Спасибо.

– Не за что. Борода, глазки убери, сломаешь! – Фыркнула Элеонора, заметив туманный взгляд Норда, после чего вернула себе прежний облик.

Отложив письмо, я поднял край пурпурной ткани и едва не подавился воздухом. Все дно шкатулки было заполнено ровными рядами разнообразных стигм зеленого ранга.

К краю ткани серебряной булавкой для прокалывания кожи перед установкой стигм была приколота записка с парой слов: «Используй с умом».

Закрыв шкатулку, я покачал головой.

– Как-то слишком много для меня…

– Это ты еще пакет из гильдии не вскрыл, – усмехнулся мастер Грин.

Вспомнив про пакет, я вынул его из-за пазухи и, вскрыв, выложил на стол пару конвертов и плотную серебристо-серую пластину в палец толщиной и весом с полкилограмма.

– Читай-читай, – подмигнул Норд.

«Кай Морган. Не позднее чем семнадцатого числа месяца бушующего пламени явиться в период с часа Льда до часа Крови в приемную гильдии авантюристов, для пересмотра текущего ранга в гильдии. При себе иметь удостоверяющие личности символы и документы.

Секретарь гильдии авантюристов, эксперт второго ранга Атлас Дуэн».

Это примерно с семи до полудня. Однако!

Хотелось выругаться, что и сделал, так как ситуация уж больно показалась мне нереальной.

Шкатулку, чтобы я не посеял или меня не ограбили, забрала Элеонора, сказав явиться к ней в Лекарский корпус через два дня, когда полностью выветрится алкоголь из крови.

Благодаря рыжей я все-таки смог забыться и отойти от неприятных мыслей, при этом выспаться мне совсем не удалось.

Элеонора ставила мне стигмы сама, а мои вопли были оценены легким смехом лекарей, сопровождаемым шутками. Я не первый и не последний вопящий в этих стенах.